Тоскливой октябрьской ночью... Что-то произошло? Да нет, все обыденно и обычно – за окном октябрь, на душе – еще хуже.
Он шел, вдыхая стоны замерзающих деревьев...
Все как всегда. Из груди пытается выпрыгнуть отчаяние, жутко колошматится о грудную клетку безысходность. А мир вокруг дышит ему в лицо своим смрадным ледяным дыханием разлагающейся осени и издевается: «Ну что, долго мне тебе еще доказывать бессмысленность твоей жизни?!»
Он прятался от этого мира, от страшной, чуждой действительности в свою уютную раковинку, он придумывал себе реальности и жизни, но раковинка становилась для него камерой, и он выкарабкивался из нее во все тот же октябрьский холод... И было так мало выходов из этого мрака. Он перебирал их один за другим, он даже сходил с ума и действительно разбивал себе голову о бетонную стену своей комнаты. А за окном ухмылялся октябрь.
Он ведь на самом деле стоял на подоконнике, ошеломленный, раздавленный мыслью о том, как просто сделать шаг, но мир смеялся над ним, с издевкой создавая цепи случайностей.
Он становился растением, и единственное чувство, которое он мог испытывать, – это боль. Представляете? Боль – и больше ничего. Нет, наверняка не представляете.
Он даже пытался летать. Он знал и понимал. Только зверюга - октябрь скалил свою пасть на него и давал ему пинка под зад. Сколько раз он поднимался туда, за эти облака, сколько раз он падал в это темно-синее небо, но, черт побери, как больно было каждый раз находить себя распластанным на острых скалах с раздробленными о камни крыльями, которые прибой милосердно сжигал своей солью...
Он ведь так и не разучился летать. Просто невероятно сильно хотелось тепла, хотя бы чуть-чуть. Он рвал ногти, пытаясь выцарапать хоть маленькую искорку тепла из промерзшей октябрьской земли. Наверное, только идиоты верят в то, что так станет теплее... Наверное, так глупо мечтать о близком человеке... И только что его любимая девушка со злостью крикнула ему: «Ну и дурак!» Дурак? Абсолютно верно... Как ты права, милая...
Как хочется писать о красивом и добром, о головокружительном и замечательном, как хочется рассказать всем о чудесах и нарисовать тонкую и хрупкую картину своего понимания прекрасного... Как не хочется марать бумагу своей головной болью и призрачными голосами из памяти...
«Здравствуй. Или, может, ты не хочешь общаться?»
Замерзшая грязь под ногами...
«Люди меняются, Дим, попробуй это понять...»
Он механически идет вперед...
«...А постоянно убеждать меня, что я стала плохой – это не дело.»
Почему так болит голова? И этот мрачный туман над заливом...
«А ты понимаешь, ЧТО ты мне сказал?»
Почему холод не отрезвляет?...
«И что мне после этого думать?»
Надо надеть капюшон, чтобы прохожие лица не видели...
«...А на самом деле ты не тот, видимо, прости, что так поздно это заметила...»
Голые, костлявые деревья...
«...Надеюсь, ты изменишься и тогда ты сможешь найти свое счастье...»
Обледеневший асфальт...
«Да в принципе, уже не очень его жду...»
Черное небо...
«...Я уже по горло сыта твоей Истиной. До сих пор в себя прийти не могу!»
Бесконечный октябрь... Бесконечный путь домой...
«Мне надоело думать о близких людях...»
На щеке – соленоватая льдинка...
«Ну и дурак!»
Соленоватая льдинка...
«Ну и дурак!»
Соленоватая льдинка...
«Ну и дурак!»
А за окном – тоскливая октябрьская ночь...
28.10.1997 г.
