Реквием юности

Четыре часа ночи... «Я у окна, засыпая над книгою, думаю о бесконечности космоса». Все это уже было. И были эти огоньки, на которые опять не смотришь, оставляя их за окном комнаты, от которой тебя отделяет стена. Или в другом времени, где-то в прошлом, которое, ты знаешь, что существует, но становится теперь все более и более неправдоподобным.

Я пишу эпитафию своей юности, я сочиняю для нее реквием, хотя сам еще не могу этого осознать. Как поздно люди признаются себе, что они уже не юны! Когда-нибудь, уложив внуков в кровать и рассказав им перед сном очередную нелепую сказку, придуманную на ходу, я подойду к окну, скорее всего, не к этому, и снова увижу эти огни, которые «молча глядят из глазниц ночного неба». И вспомню свои стихи, свои мысли и мечты, которым так и не суждено было сбыться...

В свои ранние годы каждый считает, что именно он проживет самую необычайную жизнь, и в этом стремлении все схожи, все одинаковы и скучны. Хотя последняя фраза, скорее всего, лишь никому не нужное брюзжание старика. Как и все, что я сейчас говорю и пишу. Мечта становится неисполнимой не тогда, когда возникают какие-то внешние неодолимые препятствия, а только тогда, когда ты отказываешься от нее внутри себя. Мечтать – удел сильных, молодых или глупых. А когда ты устаешь и взрослеешь, то уже не в силах отказаться от «мягкого кресла и клетчатого пледа». Ты начинаешь верить в реальность и тем самым убиваешь в себе способность сотворять чудеса. Ты уже лицемерно начинаешь называть счастьем то, что раньше презирал. И ты начинаешь приспосабливаться к жизни, называя это красивыми словами. И, сочинив в двадцать пять, двадцать, девятнадцать реквием своей юности, в тридцать пять ты начинаешь привыкать к тому, что жизнь уже прожита, а в сорок пять кротко ждешь смерти, стараясь не вспоминать о том, каким ты был раньше. Разве что всколыхнется сердце от слов и взгляда собственного сына, в свои семнадцать дерзко решающего мировые проблемы. Но волна воспоминаний проходит, ты мудро улыбаешься над поспешным желанием взять ручку и лист бумаги и опять погружаешься в покой. В свой старый, уютный, заплесневелый и такой привычный покой...

27.12.1995 г.